Функционалистский подход к исследованию семьи и пола

В мировой науке традиция изучения семьи стала настолько обширной, что описывать все тенденции, происходящие с семьей и в области науки о семье у нас и за рубежом, — предприятие, по меньшей мере, нескромное. Изучение проблем семьи и семейной политики в нашей стране в течение последнего десятилетия лет значительно повысило свой статус среди других, прежде считавшихся более престижными исследовательских направлений: выросло целое поколение молодых ученых, открыты кафедры, созданы исследовательские центры, рынок интеллектуальной продукции наполняется новыми статьями, монографиями, учебниками. То, как представлена тема семьи и сексуальности в текстах экспертов, определяет, нормирует наши представления о семейной жизни и интимности, женственности и мужественности.

Структура и функции каждой семьи видоизменяются с течением времени, воздействуя на способы семейной интеракции. Семья, являясь комплексным и подвижным образованием, испытывает воздействие различных факторов на протяжении всего жизненного цикла. Исследуя особенности семей, имеющих детей с нарушением развития, и разрабатывая абилитационные программы, необходимо принимать во внимание статику и динамику семейного функционирования, сложность семейной экосистемы и множественность факторов, влияющих на семью изнутри и извне.

Итак, для кого же и для чего функциональна семья? Функции семьи по отношению к обществу довольно хорошо рассмотрены в традиции марксизма, в частности, в советской социологии семьи, где на первое место ставится репродуктивная функция, и семья тем самым представляется фабрикой по производству строителей коммунизма. В этой системе отсчета семья, где есть ребенок или взрослый с инвалидностью, будет считаться дисфункциональной для общества и нефункциональной для индивида, поскольку забота об инвалидах должна быть передана другому институту, чтобы семья вновь могла сконцентрироваться на социализации «нормальных» членов общества и на общественно-полезном труде. Такой подход сегодня уходит как из области социологии, так и из социальной политики.

Согласно Парсонсу, функции семьи в высоко дифференцированном обществе не могут интерепретироваться как функции, значимые для общества, но лишь как значимые для личности. С этой точкой зрения трудно не согласиться. Однако семья важна сегодня не только для индивидуального развития и стабильности. В последнее время увеличается значимость функций семьи для community. Прежде недооцененные Парсонсом, считавшем их проявлением неустойчивого статуса женщины средних лет, вырастившей детей и не знающей, как убить время, «гуманистические аспекты» семейной жизни становятся важным ресурсом семейной поддержки, источником гражданской идентичности на основе принципа участия, сохраняющего автономию семьи и в то же время представляющего ее как часть сообщества, разделяющей общие идеи, идеалы и ценности.

Cтруктурно-функционалистская парадигма семьи подвергалась критике не только в связи с саморазвитием теоретического знания и методологии исследований. Развитие самого института семьи в обществе сопровождает изменение отношений родителей и детей, семьи и общества в целом. Выполняют ли люди внутри современной семьи и сама семьи в структуре общества функции, вменявшиеся им функционалистами в 50-60гг.? Какова, в этой связи, относительная значимость современной семьи как агента социализации? В какой мере конфликты внутри семьи действительно способствуют социальным противоречиям в более широком плане, как это утверждали сторонники теории конфликта в 80-е? Стоит ли, например, говорить об имманентном единстве и общности интересов семьи, общества и государства как элементов, постоянно приспосабливающихся друг к другу, или верна точка зрения, утверждающая семью социальной силой, способной разрушать или поддерживать империи? Является ли семья, напротив, закрытой системой, слабо связанной с окружающими институтами, организациями и группами?

Результаты эмпирических исследований показывают, что идея равенства полов, свойственная большинству современных научных и политических взглядов на семью, может проявляться в двух различаемых концептах: «равенство единообразия» и»равенства независимости и баланса». Принципы равенства, предъявляемые к женщинам в 1950-60гг. сводились к требованиям действовать с той же эффективностью, что и мужчина, в профессиональной и политической сферах, были подвергнуты сокрушительной феминистской реакции в 1970-80 на Западе, продолжая оставаться в силе в бывшем СССР, и до сегодняшнего дня в повседневной жизни женщин России.

Как показывает анализ современных публикаций российских исследователей семьи, концептуальные основания претерпевают достаточно резкие изменения за весьма сжатые сроки. Если в начале 1990-х годов при изучении социальной и демографической ситуации оперировали терминами разрушения и гибели семьи, глобальном кризисе репродуктивного поведения, то уже в публикациях 1996-1997 гг. признается плюрализм и анализируются тенденции модернизации форм семьи.

С конца 1980-х годов в отечественной научной литературе вводится в употребление термин «семейная политика», который, впрочем, не получит широкого распространения до середины 1990-х годов, когда была разработана и одобрена Национальным Советом по подготовке и проведению Международного года семьи Концепция государственной семейной политики. В средствах массовой информации, законодательных документах, научных публикациях речь идет о «создании государством необходимых условий для активного и благополучного функционирования семей, полного раскрытия их экономического, производственного, воспитательного и другого потенциала». Иными словами, семья уже рассматривается в качестве субъекта социальной политики, что ведет к существенному перераспределению прав и взаимной ответственности между семьей и государством.

Одновременно необходимо подчеркнуть явное смещение исследовательского интереса в сторону проблем, слабо привлекавших внимание ученых в конце 1980-х годов. В поле зрения сегодняшних фамилистических исследований попадают такие проблемы, как взаимодействие семьи и других социальных институтов, характер распределения обязанностей и власти, раннее развитие ребенка, аттитюды к детям и к профессиональной деятельности, вопросы жизнедеятельности различных типов семей (неполных, многодетных, имеющих детей-инвалидов), теория и практика социальной работы с семьей, образовательные программы для родителей.

Декларирование дифференцированного подхода к различным типам семей основывается сегодня на попытках ученых разрабатывать различные типологии семей. В последние годы российскими учеными предпринимаются попытки изучения многообразия семейных типов, выделяемых по ряду критериев, семейных культур или моделей. Если за основу брать, в частности, структурный (демографический) признак, можно констатировать увеличение материнских (неполных) семей за счет разводов, внебрачной рождаемости и вдовства, семей с отчимами или приемными отцами и превалирование нуклеарных семей над расширенными, рост малодетных семей, в частности, однодетных (за счет сокращения рождаемости). В качестве другого важного типологизирующего критерия семей авторы предлагают рассматривать уровень материальной обеспеченности, что сегодня особенно актуально в условиях резкой имущественной дифференциации населения России. При этом отмечается, что важен даже не столько сам показатель дохода (что точно измерить крайне сложно), но его восприятие членами семьи. Дифференцирующим социальным критерием типологии семей могут выступать социально-профессиональный статус и уровень образования супругов, живущих с ребенком, или не живущего с ним родителя (с которым он, по крайней мере, поддерживает контакты). М.С.Мацковским сформулирована типология по трем признакам: уровень доходов, характер брачно-семейных отношений и состояние здоровья членов семьи. Таким образом, выделяются четыре типа семей: «маргинальная, кризисная, благополучная и семья с доходами, позволяющими реализовать практически все виды услуг». При этом подчеркивается важность работы по мобилизации жизненных ресурсов самой семьи, для чего обществу, в первую очередь, необходимо выработать определенную систему поддержки.

Идея признания плюрализации жизненных стилей прослеживается сегодня в публикациях отечественных социологов, касается это в том числе и ученых, изучающих проблемы семьи. Так, в публикации С.И.Голода транслируется идея признания «множественности идеальных типов семей и их моделей». Множественность сводится к трем типам: патриархальный, современный, супружеский, или постсовременный. Когда сегодня подчеркиваются кризисные явления, то, как подсказывает нам С.И.Голод, надо знать, что речь идет, главным образом, о патриархальных моделях семьи; при этом среди отечественных авторов различаются сторонники идеи реставрации или форсированного разрушения традиционного типа семьи. Социолог убежден: «чем богаче и многообразнее типы и модели семьи, тем они внешне менее устойчивы. И это — плата за прогресс». На наш взгляд, признание плюрализации жизненных стилей, в том числе семейных культур, здесь оказывается лишь внешним, декларируемым.

Семья рассматривается здесь как совокупность индивидов, состоящих, по меньшей мере, в одном из трех видов отношений: кровного родства, порождения, свойства. Доминирование одного из названных отношений и его характер (от крайней формы половозрастной зависимости до соответствующей автономии) могут служить критериями, определяющими, по мнению социолога, исторический этап эволюции моногамии. В настоящее время все эти типы функционируют параллельно, и, по мнению С.И.Голода, исследовательская задача состоит в том, чтобы выяснить, в каких моделях и пропорциях функционируют в современной России три указанных типа семьи. В этой концепции «классической моногамии» (но не единобрачию) противопоставляются «альтернативные союзы», к наиболее представительным относятся фактические браки, повторные браки и семьи с неродным родителем. Не вполне очевидная логика такой классификации побуждает исследователя называть повторный брак «последовательной полигамией». Отношение к этому типу семьи неоднозначное, поскольку автор постулирует, что появление форм семьи, называемых им альтернативными, — «свидетельство всплеска фундаментальных потребностей человека в формотворчестве, в поиске счастья, в такой, казалось бы инертной и рутинной сфере, какой видится обыденному сознанию семья».

В мировой науке существуют разнообразные точки зрения на состояние семьи в современном обществе, которые могут быть упорядочены на континууме, напоминающем поле боевых действий. На одном фронте — позиция, утверждающая, что семья деградирует, переживает глубокий кризис, причины которого кроются в социальных катаклизмах, идеологических или морально-этических трансформациях, причем это разрушение семьи вредит как обществу, так и человеку.

На другом — диаметрально противоположная точка зрения. Произошедшие за последние двести лет (а в нашем контексте еще и бурные изменения последней декады) социальные изменения обнажили тот факт, что семья как институт устарела и в таком старомодном виде, как она существует сейчас, должна либо исчезнуть, либо подвергнуться радикальной переделке. Последнее рассматривается как позитивная тенденция, поскольку все патогенные, вредные воздействия семьи на индивида вызваны именно ее традиционной, нуклеарной формой. Здесь также подразумевается кризис семьи, но, в отличие от упомянутой выше пессимистической оценки, эта идея приветствуется бурными аплодисментами.

Между этими радикальными точками зрения существует более умеренная позиция, разделяемая, возможно, большинством ученых, что семья, хотя и пребывает в состоянии кризиса, оказывается весьма адаптивным и сильным образованием, стойко выносящим удары судьбы. Это — своеобразное поле битвы за монополию социального контроля над личностью. На вооружении всех трех формирований — данные о числе разводов, возрастании монородительских семей и домохозяйств с одним человеком, другая статистика как убедительная иллюстрация кризиса.

Основной тезис ставшего популярным подхода к семье сводится к утверждению о функциональности этого социального института. Является ли, в самом деле, семья функциональной?

Ответ на этот вопрос прост и сложен одновременно. Прост, потому что подразумевается универсальность института семьи во все времена и во всех культурах. Адаптивная сущность (или функция) семьи становится гарантом уверенности в том, что семья функциональна, поскольку позволяет решать определенные индивидуальные и социальные потребности наиболее оптимальным способом. Противоположным понятием данному толкованию функциональности может выступать признак нефункциональности семьи. Так, семья, по-видимому, будет нефункциональной для решения таких задач, как управление государством или оборона страны, здесь требуется функционирование других социальных институтов. Кроме этого, простота ответа происходит из дефинитивных признаков семьи как системы. Обычно система характеризуется целенаправленностью и функциональностью, то есть как существующая для того, чтобы достичь какую-либо цель или задачу. Если встать на точку зрения, что семья является системой, то функциональность как одно из основных свойств любой системы, очевидно, присуща и семье.

Сложность ответа проистекает из более пристального изучения эволюции семейного института, динамики семейных функций в связи с событием интернальной природы, изменений в структуре семьи в ответ на внешние изменения социетального характера. Здесь функциональность может пониматься, например, как соответствие способов решения проблем требованиям внутреннего и внешнего контекста, периоду жизненного цикла индивидов или семьи в целом.

Противоположным понятием можно считать дисфункциональность. Речь может идти, например, о хаотичном паттерне семейного взаимодействия в ситуации, когда семье необходима большая четкость в распределении обязанностей. В этом случае, так же как и в случае жестокого обращения в семье, можно говорить о дисфункциональных образцах или типах семейного поведения. При этом совершенно необязательно, что семья одновременно дисфункциональна и для индивидов, и для общества. Это становится понятным, если дисфункциональность рассматривается не «для», а «с точки зрения». Так, с точки зрения, принятой в обществе, ребенку лучше жить в хорошо обеспеченной семье с обоими родителями. Такая точка зрения становится легитимной и гарантируется общественным мнением и законодательством. Это может послужить причиной интервенции в монородительскую семью, где качество жизни оценивается как неудовлетворительное, и лишение матери родительских прав с последующей передачей ребенка приемным родителям.

Для кого же и для чего функциональна семья? Среди основных принципов международного сообщества по проблемам развития семьи, сформулированных на Генеральной Ассамблее ООН в 1989 году, имеет смысл выделить ряд тех, в которых речь идет именно о функциональных отношениях системы «человек-семья-общество»: семья развивается в различных формах и осуществляет различные функции в зависимости от культурных норм страны, многообразие индивидуальных потребностей и предпочтений, которые должны учитываться сообществом и государством; поощрение равенства мужчины и женщины распространяется на распределение домашних обязанностей и занятости; должна быть не подмена функций семьи, а оказание помощи в осуществлении стимулирования самостоятельной деятельности перспективного развития семьи.

Согласно концепции ООН, несмотря на то, что формы, функции, условия и статус семьи различаются как внутри одного общества, так и между странами, общими для всех стран направлениями поддержки семьи являются те, что связаны с функциями реализации прав человека в семье и обществе, моральной и материальной поддержки, защиты, предоставляемой друг другу членами семей, смягчения стрессов, вызываемых перегрузками на работе и дома. Как видим, здесь уже не работает принцип функциональной комплементарности половых ролей, на который нанизываются все идеи Парсонса и других функционалистов о половозрастной структуре, семейных функциях, профессиональном и социальном статусе мужчины и женщины.

Под влиянием социально-экономических преобразований, происходящих в обществе, изменяется характер социальных функций семьи и их иерархия. В традиционном и даже индустриальном обществах важнейшими функциями семьи являются рождение и воспитание детей, однако значимость этой и других функций в современном обществе постоянно меняется. Со временем меняются и характер выполнения основных семейных ролей, и ролевое взаимодействие в семье. Доиндустриальная семья требовала как от мужчины, так и от женщины сочетания инструментальных (экономически продуктивных) и экспрессивных (воспитательных) функций. По убеждению Парсонса, семья постиндустриального общества все больше фокусируется на функции ранней социализации, при этом женщины оказываются более ориентированными обществом на воспитание, а мужчины — на инструментальные задачи.

Хотя это верно не для всех современных обществ, нельзя не согласиться с тем, что семья претерпела значительные перемены с развитием индустриального общества. Семья в современном обществе во многом утрачивает экономические, защитные и образовательные функции, специализируясь на оказании эмоциональной поддержки. Одна из причин этого изменения — в явлении дифференциации, или специализации институциальных функций, характерном для современного общества, урбанизированного, сложного и уникального в социально-экономическом плане. Дифференциация происходит, когда, например, две функции, выполняемые одним и тем же социальным институтом, переходят к двум отдельным дифференцированным структурам. Этот процесс позволяет каждому из этих двух институтов концентрировать свою энергию на тех функциях, что остались. Так, поскольку многие задачи, прежде возложенные на семью, входят сегодня в круг обязанностей школы, системы профессионального образования, учреждений культуры, социальной защиты, функции ранней социализации и эмоциональной поддержки становятся более важными как внутри семьи, так и для общества. Кроме того, современная семья во многом берет на себя функции убежища от стрессов конкурентной ситуации на рынке труда, а также обеспечивает подрастающих детей ресурсами, необходимыми в этих стрессовых ситуациях.

В своей теоретической модели социальной системы Парсонс показывает, как широко развертывающиеся социальные взаимодействия порождают сеть социальных отношений, организованную (гомеостазис) и интегрированную (равновесие) благодаря наличию общей ценностной ориентации (централизованной системы ценностей) таким образом, что она оказывается способной стандартизировать отдельные виды деятельности (роли) внутри себя самой и сохранять себя, как таковую, по отношению к условиям внешней среды (адаптация). В рамках данного подхода невозможно объяснить социальные изменения и конфликты, — это давно подмечено серьезными критиками.

Структурно-функциональная концепция идеальной формы семьи (Т.Парсонс) подвергалась полифоничному критицизму в западной социальной науке послевоенных лет. Научное понимание семьи в этот период признавало демократическую семью как эгалитарное компаньонство, предполагающее равенство полов и добровольной формы социализации.

Гендерные отношения социальны: мужское и женское начала конструируются в связи с культурным и социальным контекстом, становясь порой заложниками социальных идеалов и норм. То, что мы вкладываем в такие понятия, как «быть женщиной в японской культуре» или «семейная жизнь в России», «равенство полов в Швеции», включает совокупности образцов поведения, навыков, обычаев, весь тот фон социокультурных практик, ориентирующих нас в обращении с людьми, понятиями и предметами и позволяющих ставить и достигать определенные цели. На фоне этих общих для каждой культуры практических навыков развиваются идеологии и ценности профессиональных и иных сообществ.

Идея равенства полов, свойственная большинству современных научных и политических взглядов на семью, может проявляться в двух различаемых концептах: равенство единообразия и равенство независимости и баланса. Вопрос о том, как повлияла социалистическая революция на семью, в том числе в аспекте гендерных отношений и отношения к нетипичности, является одним из наиболее острых, стоящих сегодня перед социологией семьи и фамилистикой в целом. В России не предполагалось вплоть до начала 1990-х гг. разделения ответственности за воспитание детей между родителями, поскольку единственно узаконенной возможностью заботиться о ребенке было принадлежащее женщине право отпуска и пособия по уходу за ребенком. Новое семейное право легитимизировало такой же принцип в отношении отца ребенка.

Вместе с тем, реальное полное использование одним из родителей права отпуска по уходу за ребенком — достаточно редкое явление вследствие господства гендерных стереотипов и связанного с этим низкого экономического статуса семей, не способных прожить на зарплату одной лишь матери. Что касается семей детей-инвалидов, здесь ситуация более определенная: именно за женщиной законом закрепляется право ухода за ребенком, тем самым не оставляя выбора ни ей, ни супругу, а также упрощая выбор работодателя, который совершается в пользу мужчины.

Наибольшее беспокойство социальной политики связано с изменением семейных приоритетов в развивающихся странах, где число детей в семьях теперь «намного меньше 12-15, которых можно было бы иметь безо всякого ограничения рождаемости». Качество жизни многодетных семей в развивающихся странах, как видим, совершенно в расчет не принимается. Главное в этой экстенсивной логике воспроизводства — рост населения, послушной и многомиллионной рабочей силы, выполняющей команды только одного хозяина. Все те, кто по каким-то причинам выпадает из сетки тождественных отношений, подлежат «нейтрализации».

В самом деле, сторонники такого подхода к семья утверждают, что, если считать семьей просто группу людей, любящих и заботящихся друг о друге, то под столь широкое определение попадут и гомосексуальные союзы, и пары, в принципе неспособные к деторождению. Наиболее приемлемыми в таком случае являются те дефиниции, которые учитывают свойства семьи как формы организации воспроизводства населения в обществе: «Семья — группа людей, которая выполняет функции воспроизводства населения и социализации детей, а также содержания… членов семьи». Таким образом, полностью оправдывается утилитарно-идеологическая установка тоталитарной культуры на социальную бесполезность тех или иных субъектов. Очевидно, что семья с ребенком-инвалидом, как и другие семьи, заклейменные как «ненормальные», вытесняются в самый низ социальной иерархии, в положение безвластных, запрещенных, замалчиваемых и исключенных логикой цензуры.