Основные технологии и проблемы развития социальной работы в России

Социальная работа в России как прежде всего деятельность по оказанию помощи нуждающимся своими корнями уходит в глубь веков. В Древней и Московской Руси широкое развитие получили княжеская и церковно-монастырская помощь, в рамках которой создавались приюты, ночлежные дома, богадельни, лечебницы и др. Кроме этого многие князья лично раздавали бедным, больным и престарелым людям деньги, продукты, сукно. Нуждающиеся могли утолить свой голод на княжеском дворе, получить здесь определенные денежные средства — милостыню. На все это выделялись значительные средства. Известный ученый Е. Максимов, исследовавший в конце XIX — начале XX в. проблемы истории отечественной социальной помощи, не без основания писал: «Никогда впоследствии, в течение всей остальной нашей истории, на дело благотворения не уделялось такой значительной части общих доходов, как в древнейший период княжеской власти».

В Московской Руси дело призрения бедных, убогих, немощных было в основном сосредоточено в руках церкви, монастырей. Благодаря десятине и обычаю частных лиц оставлять церкви свое имущество, в церквях и монастырях имелись значительные средства для оказания помощи нуждающимся. Были здесь и люди, которые по зову сердца и в связи со своей духовно-религиозной потребностью занимались этим. Так закладывались предпосылки для профессиональной социальной работы, получившие свое развитие в XVIII—XX вв.

Социальная помощь, милосердие, благотворительность, социальная работа — все это общецивилизационные явления, характерные для многих стран и народов. Однако в каждой стране они имеют определенную специфику, свои традиции, тенденции функционирования и развития. Эта особенность в определенной мере определяется системой общественного устройства и менталитетом. Для народов России милосердие, будучи выражением совестливости и особого состояния души, исторически являлось не просто проявлением жалости и сочувствия, а служило средством духовного очищения, внутреннего совершенствования. Поэтому у наших народов с древних времен сложилось довольно мягкое и сочувственное отношение к пленным, а также осужденным. Эта тенденция в российском милосердии, в отечественной практике социальной помощи просматривается в различные исторические периоды.

Следующей тенденцией отечественной практики социальной помощи, российского милосердия является приоритетный нравственный характер этой деятельности, а также восприятие милосердия через призму правдолюбия и справедливости. Именно поэтому на Руси нищенство не считалось пороком и каким-то бременем для народа. Оно являлось своеобразным средством нравственного воспитания, дополнением к церковному богослужению. Помощь нищему, немощному, бедному была христианским долгом каждого верующего. Нищелюбием отличались не только князья и цари. Много благочестивых людей было и в российской глубинке. Историк В.О. Ключевский в своей работе «Добрые люди Древней Руси» хорошо описал благотворительный подвиг провинциальной дворянки начала XVII в. Ульяны Осорьины. Эта женщина всем, чем могла делилась с нищими. «Никто не сосчитал… — писал Ключевский, — сколько было тогда Ульян в Русской земле и какое количество голодных слез утерли они своими добрыми руками. Надобно полагать, что было достаточно». Эта же тенденция была характерна и для значительных слоев российского населения XIX в. Причем, очень многие пожертвования отечественных благотворителей нигде не фиксировались, а сами они оставались неизвестными по религиозным побуждениям. Как говорилось по этому поводу в Новом Завете Библии, «Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно». О масштабах милосердия и благотворительности в купеческой среде хорошо написал в середине XIX в. историк М.П. Погодин. «Наши купцы, — отмечал он, — не охотники еще до истории. Они не считают своих пожертвований и лишают народную летопись прекрасных страниц. Если счесть все их пожертвования за нынешнее только столетие, то они составили бы такую цифру, какой должна бы поклониться Европа».

Исторически сложилось так, что милостыня служила не только делу помощи просящему, но и нравственно воспитывала дающего, позволяя ему сострадать, переживать вместе со страждущим. Вновь хочется обратиться к словам Ключевского. «Нищий, — писал он, — был для благотворителя лучший богомолен, молитвенный ходатай, душевный благодетель. «В рай входят святой милостыней, — говорили в старину, — нищий богатым питается, а богатый нищего молитвой спасается». Благотворителю нужно было воочию видеть людскую нужду, которую он облегчал, чтобы получить душевную пользу; нуждающийся должен был видеть своего милостивца, чтобы знать, за кого молиться».

Не удивительно, что петровская политика беспощадного преследования и применение репрессивных мер к профессиональным нищим не были приняты российским обществом. Протест в общественных кругах вызвали указы Петра 1, по которым запрещалось «безразборно» оказывать милостыню нищим и даже предписывались штрафные наказания за это. Выразителями общественного протеста тогда были писатели Посошков, Аврамов и др. Да и сам император вскоре по сути дела осознал, что в данном вопросе «перегнул палку». Свидетельством этого стали официальное разрешение прошения милостыни при наличии «прокормежного» письма, а также подготовка проекта нового царского указа о раздаче всех нищих по монастырям.

Значительную помощь нуждающимся из числа сельских жителей оказывали церковные приходы и сельские общины. С этой целью создавались специальные приходские общественные кассы, сельские запасные магазины, применялась практика поочередного кормления призреваемых и др.

В XIX — начале XX в. большую благотворительную работу проводили различные общества и заведения. Их к началу XX в. насчитывалось в нашей стране около 15 тыс. В течение только одного 1898 г. благотворительностью в России воспользовалось более 7 млн человек, не считая 20 млн разовых обращений к благотворительной помощи.

Кроме того, в благотворительных заведениях постоянно проживало около полумиллиона человек. Одно лишь Императорское человеколюбивое общество в начале XX в. располагало 221 благотворительным заведением с капиталом в 24 млн руб. Его филиалы функционировали в 93 городах, уездах и губерниях. На цели филантропии и меценатства огромные пожертвования (от сотен тысяч до нескольких миллионов рублей) вносили тогда российские предприниматели Солодовниковы, Морозовы, Мамонтовы, Бахрушины и др.

В российском мировосприятии милосердие и благотворительность воспринимались неразрывно с правдолюбием и честностью. Пожертвования ради определенного умысла или благотворительность безнравственного и несправедливого человека в российском массовом сознании отвергались, характеризовались как лжемилосердие. Хорошо эти душевные настроения россиян выразил известный мыслитель, славянофил И.В. Киреевский. «Как часто, — отмечал он, — встречается человек великодушный и вместе несправедливый, благотворительный и неблагодарный, щедрый и скупой, расточительный на то, что не должно тратить, и скупой на то, что обязан давать…; охотник в делах человеколюбия и беглец из рядов обязанностей, и вообращающий, что может произвольным и часто бесполезным пожертвованием уплатить нарушение самых существенных, самых близких обязанностей. Не труды, не пожертвования, не опасности, ему противна правильность порядка. Ему легче быть возвышенным, нежели честным. Но не скажу: ему легче быть милосердным, нежели справедливым, ибо милосердие несправедливого — не милосердие… Справедливость к милосердию как ствол дерева к его верхушке».

Касаясь советского этапа развития системы социальной помощи и в целом социального развития страны, следует назвать такую тенденцию, которая была характерна для этого периода, как сочетание гарантированной системы социального обеспечения с высоким уровнем государственной эксплуатации граждан страны. С установлением советской власти в России был провозглашен 8-часовой рабочий день, система соцстраха распространилась на всю страну, государственные пенсии стали получать и рабочие. Известно, что во второй половине 50-х — начале 60-х гг. XX в. страна переживала социально-потребительскую революцию. Тогда значительно расширилось жилищное строительство, увеличилось производство потребительских товаров, система пенсионного обеспечения распространилась и на сельских жителей, увеличились выплаты из общественных фондов потребления. Не случайно известный западный советолог, профессор Гарвардского университета США Р. Пайпс в середине 1991 г. советовал нам «демонтировать коммунизм», но при этом «оставить некоторые его черты, связанные с социальным обеспечением». Однако социальная политика советской власти сочеталась с усиливавшейся государственной эксплуатацией населения. Если в 1927 г. доля заработной платы в чистой продукции промышленности составляла 58%, то во второй половине 80-х гг. — лишь 36%. Это в значительной мере определилось тем, что мобилизационная экономическая система не могла на долговременной основе обеспечить стабильно-эффективное развитие народного хозяйства и высокий социальный уровень общественной жизни. Продолжала снижаться и доля общего фонда заработной платы в национальном доходе страны. В 1980-е гг. трудящиеся нашего государства получали в виде зарплаты лишь чуть более трети стоимости созданного ими продукта, тогда как в развитых странах Запада этот показатель составлял 60—80% от стоимости производственного продукта.

Милосердие как особая черта российской духовности не утрачено и сейчас. Для многих из нас оно по-прежнему служит нравственной потребностью. И это несмотря на усиленные попытки размыть моральные устои нашего народа, насадить в обществе идеалы обогащения и потребительства, предпринимавшиеся последние десять лет. На страницах одной из московских газет не так давно приводился пример, еще раз подтверждающий тенденцию сильного нравственного начала российского милосердия. В газете сообщалось, что в вагон московского метро вошли две пожилые, плохо одетые женщины с просьбой о помощи. Один из пассажиров протянул им несколько монет. Взяв их, женщина, шедшая впереди, остановилась, пересчитала и … швырнула монеты прямо в пассажира: мол, нужны нам твои жалкие копейки. Автор статьи, будучи очевидцем, так описал эту ситуацию: «Когда нищенка швырнула монеты в лицо моему соседу, тот не спешил собирать их. Монеты лежали у моих ног — две десятикопеечные и две пятидесятикопеёчные. Пассажиры сочувственно смотрели на соседа, а он ни на кого не смотрел. Я вполголоса спросил его, станет ли он в следующий раз подавать нищему. И он на удивление спокойно ответил:

«Конечно». Этот случайный пассажир своими словами выразил глубокую мысль о том, что чувство милосердия и сострадания выше для нас, чем какие-либо обиды. Большинство простых россиян, сами живя скромно, готовы вновь и вновь протянуть руку помощи, не задумываясь при этом о том, действительно ли нуждающемуся они помогают».

Одной из тенденций современного развития социальной работы и милосердия является то, что процесс возрождения благотворительности развивается медленно и противоречиво. Благотворительность еще не стала внутренней потребностью большинства состоятельных людей России. В определенной мере это объясняется и полукриминальным характером нынешней экономики, когда отдельные предприниматели используют благотворительность ради выгоды, а не из внутренних побуждений, порывая по сути дела с ментальными особенностями своего народа. Не в полной мере соответствует потребностям основных категорий нуждающихся и приоритетная направленность российской благотворительности. Так, по данным середины 1990-х гг., из средств, тратившихся в нашей стране на благотворительность, лишь 2% было израсходовано на программы поддержки материнства и детства, 9% — на ветеранов и инвалидов, а 70% — на программы поддержки культуры, искусства, церкви и профессионального спорта.

Органы государственной власти и органы местного самоуправления, признавая социальную значимость благотворительности, далеко не всегда оказывают необходимую поддержку благотворительной деятельности. Это прежде всего касается налоговых и иных льгот как на местном Уровне, так и на предусмотренных федеральными законами. В соответствии с Федеральным законом «О благотворительной деятельности и благотворительных организациях» муниципалитеты вправе освобождать благотворительные организации от уплаты услуг, оказываемых государственными и муниципальными учреждениями и предприятиями, что в реальной жизни не всегда делается. Не получила распространения во многих регионах страны практика финансирования местной властью конкурсных программ, разрабатываемых благотворительными организациями. Такая же ситуация и с конкурсным размещением местной властью социальных заказов. На все это, вероятно, следовало бы в обязательном порядке закладывать в местных бюджетах определенные средства.

Печальной тенденцией функционирования системы социальной помощи, социальной работы да и всей социальной сферы России в XX в. являлся остаточный принцип их финансирования. В условиях царизма аграрное перенаселение большинства губерний Центральной России обесценивало рабочую силу, предопределяя соответствующее отношение власти к социальным вопросам. Однако слабую социальную политику царизма в некоторой мере компенсировала хорошо поставленная организация благотворительности, меценатства и общественного презрения.

Остаточный принцип развития социальной сферы сохранялся не только в советской, но и в новой либеральной России. Более того, в условиях смутного времени конца 80—90-х гг. социальное неблагополучие в стране усилилось. В частности, заметно сократилось душевое потребление населением важнейших продуктов питания, продолжала обостряться экологическая ситуация, катастрофически снизился уровень здоровья людей, сократилась ожидаемая продолжительность жизни, усилилась социальная дифференциация общества. К концу 90-х гг. на 70% населения страны, являвшейся низкооплачиваемым, приходилось 0,2% сверхбогатых людей, владевших более чем половиной всех доходов. Соотношение между минимальной и максимальной заработной платой составляло тогда более чем один к двадцати шести. Такое соотношение характерно для социально нестабильных стран.

Ситуацию общего социального неблагополучия российская власть пыталась частично компенсировать повышениями размеров пенсий и зарплат работникам бюджетной сферы, введением некоторых дотаций для малоимущих граждан. Однако инфляционные процессы быстро обесценивали эти меры. В целом правительству так и не удалось обеспечить перелом к лучшему в социальной сфере, в деле социальной защиты нуждающихся граждан. Хотя недостатка в принятых различных социальных законах, постановлениях и программах не было. В большинстве случаев они не были обеспечены надлежащим финансированием, а некоторые из них носили явно декларативный характер.

Формировавшаяся в Российской Федерации в 90-е гг. система профессиональной социальной работы в значительной мере сдерживала вал социального неблагополучия, образно говоря, заслоняя собой многие категории обездоленного и нуждающегося в социальной помощи населения. В тяжелейший период, когда люди месяцами не получали пенсии и зарплаты, многие социальные работники, обслуживавшие граждан пожилого возраста и инвалидов, сами недоедая, в буквальном смысле слова делились куском хлеба со своими подопечными.

В сложных социально-экономических условиях в нашей стране все же удалось создать целую сеть новых социальных учреждений, где на профессиональном уровне нуждающиеся граждане могут получить необходимую помощь, совет, поддержку. К числу таких учреждений относятся центры социального обслуживания граждан пожилого возраста и инвалидов, комплексные центры социального обслуживания населения, центры психолого-педагогической помощи населению, геронтологические центры, социально-реабилитационные центры для несовершеннолетних, социальные приюты для детей и подростков, территориальные центры социальной помощи семье и детям и др.